Потрясатель вселенной - Страница 68

Воины зашевелились, переглядываясь. Война, идущая на уровне копания ям, запуска глиняных идолов, метания стрел и не приносящая пока никаких потерь, не успела вызвать у стражи особого ожесточения. Посему стрелять в того, кто назвал себя союзником императора и явно собирается о чем-то договариваться с их командиром, китайцы не торопились. Вождь рвется пообщаться с вождем. Чего вмешиваться?

Вскоре на стене появились растопыренные усики и кустовая бородка воеводы. На сей раз он был одет в четырехугольную мягкую шапочку, белую, расшитую цветами кофту с широким запахом и замотан в странный пояс, настолько широкий, что начинался он на уровне нижних ребер и терялся где-то ниже уровня стены.

— Что же ты делаешь, кислотная обезьяна?! — загарцевал на месте Олег. — Отрыжка муравьеда и лапа дохлой змеи! Ты кидаешь в меня бомбы, мечешь копья и подсылаешь колдунов, как трусливый подземный крот! Ты же не воин, а вонючая куча навоза! Уверен, ты никогда в жизни не держал в руках лука и не попадешь слону в зад с расстояния двух шагов! Твоим кривым культяпкам надлежит быть засунутыми…

Где воеводе следует держать свои руки, ведун договорить не успел — тот выхватил у ближнего лучника оружие, вскинул его, и Середин еле-еле успел закрыться щитом. Стрелы застучали в него с такой скоростью, словно сверху полился дождь, и с такой яростью, что половина их пробили деревяшку в два пальца толщиной насквозь, высунувшись изнутри почти на длину ладони.

Наступил краткий миг передышки — воевода отбросил опустевший колчан и потребовал себе полный. Олег побыстрее отвернул коня и во весь опор помчался к своим.

— Ну ты даешь! — изумилась Роксалана. — Ты хоть знаешь, что обезьяна у китайцев уважаемое животное, а у змей никогда не бывает лап?

— Н-не знаю, — перевел дух ведун, разглядывая щит, — но бьет китаец кучно. Сорок стрел, и все вокруг умбона. Надеюсь, он еще и вспотел, когда разозлился. Поеду к Урге, пусть кипятит воду.

— Урга, Урга! Вижу, вы спелись!

— Пока мы всего лишь делаем общее дело.

— Ну-ну, делайте… — Воительница оглянулась на крепость и вслед за Серединым поскакала к юрте.

Здесь ведун просто перевернул щит и погрузил в горячую, но не кипящую воду хвостики стрел.

— Что вы тут затеяли, можешь объяснить? — потребовала Роксалана.

— Никогда не делай того, чего хочет от тебя твой противник, — хмыкнул Олег. — Воевода пускал в меня стрелы, брался за их оперение. Значит, на древке остался пот и жир с его пальцев. Пот и жир — это плоть человека. «Плоть к плоти, прах к праху». Отделившаяся плоть и остальное тело всегда сохраняют связь, через жир человека можно установить с ним энергетический контакт.

— Вы делаете генетический анализ?

— Не занудствуй, все и так знают, что ты самая умная, — отмахнулся ведун. — Нам нужна свеча из его жира, и все.

— Похоже, хватит. — Урга подняла руку Олега, вынимая оперение из воды, присела рядом с котлом. — Есть!

На поверхности плавала тончайшая радужная пленочка.

— Что теперь?

— Теперь мы подождем, пока она остынет, снимем с поверхности, смешаем с бараньим жиром и сделаем свечу. Все просто. Созывай старейшин, я хочу им кое-что сказать.

Речь Середина была простой и содержательной:

— Слушайте меня, старейшины счастливого народа! Я надеюсь, сегодня ночью ворота крепости распахнутся для вас и вы сможете войти в страну, что отгораживалась от вас всеми силами, не забывая при этом грабить и поливать презрением. Но вы должны показать, что вы лучше, намного лучше этих людей. Я не люблю крови и требую, чтобы никто из моих нукеров не убил ни одного невинного человека. Я требую, чтобы никто из мирных людей не был ограблен. Убивать и разорять можно только тех, кто сам ищет смерти, нападая на вас, воинов счастливого народа… — Олег замялся. Он отлично понимал нравы степняков и был уверен, что они не удержатся от грабежа. И поэтому он закончил: — Тех же, кто встретит вас миром и повиновением, я запрещаю трогать, дозволяю взять с них выкуп как плату за жизнь и покой.

— Ур-ра Тенгизхану!!! — мгновенно просветлели лица старейшин. — Ура! Ура! Мы монголы!!!

* * *

Свечи из плоти Олег делал уже много, много раз и ничуть не сомневался, что все получилось отлично. Если бы он делал все сам, то был бы совершенно уверен в успехе. Но он не мог проводить два обряда одновременно, а потому наполовину приходилось довериться умению Урги. Впрочем, шаманка уже успела доказать свое мастерство.

— Проводим обряд единения. Ты высасываешь из него волю, я вхожу к нему в сон и заставляю выполнить мой приказ, — напомнил он девушке. — Справишься?

— Пятый раз спрашиваешь, Олежка, — заметила Роксалана. — Пора бы уже и начинать. Время за полночь. В крепости, наверное, все уже спят давно. Даже часовые. Квелые они тут все, даже скучно.

— Если у Урги получится, прикажешь кочевникам подниматься в седло.

— Знаю, знаю, выучила, — поторопила его воительница. — Начинай уже, хватит тянуть кота за хвост.

— Ладно, начинаем, — решился ведун, запалил в очаге лучинку, поднес к свече. Скрученный из тонкой тряпицы фитиль занялся мгновенно, зачадил темно-красным огоньком.

«Нужно было грязь известью осадить и воска добавить», — мелькнуло у него в голове, но менять что-либо было уже поздно. Урга протянула ему руки. Они сомкнули ладони, уперлись лоб в лоб, чтобы все их мысли и действия совпадали полностью, и одновременно заговорили:

— Ты лети, дым живой, лети через леса и горы, через реки и долины, лети через небеса и канавы, через пещеры и дубравы. Ищи, дым, своего породителя, дел своих вершителя. Ложись, дым, на старое место, на живот и на сердце, на глаз и на руку, на грудь и на ноги. Живи, дым, прежним дыханием, прежним биением, прежней волей…